Мы часто ездим и восхищаемся городами Европы, стремясь максимально приблизить нашу жизнь к европейским стандартам. О том, насколько велика разница между городами ЕС и Беларуси, какую роль играют публичные пространства в городе и какие тенденции прослеживаются в минской архитектуре, мы поговорили с женщинами-архитекторами.

Вопросы задают: ЛИЗАВЕТА ЧЕПИКОВА и АНАСТАСИЯ ГЕРМАЦКАЯ
Фото: АЛЕКСАНДРА КОНОНЧЕНКО

Екатерина Ковалева: Уровень архитектуры подупал на постсоветском пространстве, но не поголовно.

Есть определенная категория архитекторов, которые, как карандаши, работают по нормам и ничего не меняют в своей профессии, в своем подходе.

А есть люди, которые очень хотят что-то поменять, – и хвала им, это не так просто. Ведь на самом деле качество архитектуры не всегда зависит от денег.

Настасья Андрукович: В Беларуси большое поле для деятельности, столько всего можно сделать, и для архитектора тоже найдется куча интересной работы, но наша централизованная структура, к сожалению, решает всё и тормозит процесс.

Вера Сысоева: Когда предыдущее поколение жило в бараках, то в первую очередь нужно было предоставить каждой семье отдельную квартиру. Сейчас, когда этот голод уже немного удовлетворен, начинается новый виток наших возможностей, новый запрос к качеству среды. И если люди будут достаточно образованны, то поймут, что качество среды не заканчивается на металлической двери, что оно распространяется и на двор, и на улицу. Тогда может появиться запрос на пространство вне жилой ячейки, более адекватное по отношению к нашим физическим и психическим потребностям.

Елизавета Шиличева: А-100 делает Новую Боровую. Они ведь продают те же панельные дома, где высота потолка 2,50. Но я знаю много молодых пар, которые покупают там жилье за счет этой среды, благоустройства, воркаут-площадок. Я думаю, спрос уже потихонечку появляется на рынке недвижимости. И если этот проект будет коммерчески успешен (а он уже таковым, наверное, и является), то другие тоже начнут двигаться в эту сторону. Надеюсь.

Екатерина Ковалева: Я думаю, Новая Боровая – хороший пример того, как делать правильно. И это прекрасно, потому что подстегивает других девелоперов что-то менять. Кому-то качество не важно, кто-то не понимает этого.

«‎Но я думаю, что через какое-то время беларусы начнут делать выбор более внимательно. Наверное, люди устали от среды, которая у нас сложилась за долгие годы, и хотят более качественной жизни».

Мне там хочется жить. А жить в «Маяке Минска» совершенно не хочется. И меня даже не привлекает близость метро.

Вера Сысоева: Я бы скорее говорила о том, что качество городской среды заключается в возможности комфортно находится вне здания. Это про тишину, про хороший чистый воздух, когда климатически и пространственно вам комфортно. И это даже важнее, чем культурное наполнение, которое, как, мне кажется, вторично.

— В чем отличие общественных пространств Минска от других городов?

Марина Семенченко: В Минске общественные пространства преимущественно модернистские, очень формальные, такие как площади, которые большую часть времени пустынны. Либо это дворы, такие полупубличные, полупрививатные пространства, которые никому не принадлежат и также образуют гигантскую модернистскую среду, не сомасштабную человеку. В Стокгольме сохранилось гораздо больше исторического наследия, поэтому первое очевидное отличие – это разнообразие: историческое и, как следствие, типологическое. Здесь общественные пространства родом из разных периодов: есть совершенно традиционная городская среда, есть современные проекты, диапазон значительно шире.

Однажды, гуляя пешком всего пару часов, я столкнулась с городским фестивалем культуры, который включал выставки, концерты, фудкорты, парад зомби, протест против выселения беженцев и детский марафон. Город был наполнен живыми событиями, сконцентрированными в относительно небольшой части Стокгольма.

«‎То есть облик общественных пространств во многом определяется активностью горожан: чем больше инициативных людей и групп, которым интересно что-то организовывать, тем большее ощущение жизни в этом городе».

Екатерина Ковалева
Фото: https://www.facebook.com/katya.kovaljova

Екатерина Ковалева: К сожалению, так сложилось, у нас такая культура: люди редко выходят встретиться с друзьями где-нибудь в кафе, баре или ресторане. Такой культуры просто нет. Это же касается общественных пространств, которые у нас практически отсутствуют. А на самом деле очень хотелось бы, и новое поколение уже начинает активнее пользоваться неформальными общественными пространствами, они становятся востребованными.

Марина Семенченко: Я думаю, ключевая проблема общественных пространств в Минске – это сама общественная жизнь. Физическое состояние общественных пространств на относительно неплохом уровне, особенно если сравнить с соседними Россией и Украиной, где коммунальные службы практически прекратили выполнять свою работу в 90-е годы. В Беларуси этого не произошло, но к публичной жизни есть вопросы. На это есть и локальные, и общие для постсоветских стран причины.

Публичной жизни на протяжении долгого времени практически не существовало либо она была представлена формально, например, в виде комсомола или профсоюзных организаций. К локальным проблемам я бы отнесла серьезный контроль публичной сферы. Когда мы смотрим фильм «The Social Life of Small Urban Spaces», нам показывают, как функционируют американские общественные пространства 70-х годов на фоне модернистской архитектуры. У меня при просмотре возникло чувство, что в Минске такие же декорации: у нас ведь много модернистской архитектуры, и достаточно хорошего уровня. Однако когда американские архитекторы рекомендуют предоставить пользователям больше горизонтальных поверхностей для сидения, у меня возникают сомнения о применимости такого совета в минском контексте.

У нас достаточно горизонтальных поверхностей, только никто на них не сидит, это не часть нашей культуры, их недостаточно, чтобы оживить улицы. В Минске крайне сложно представить дядю в костюме, сидящего на модернистском парапете во время обеденного перерыва. И даже если дяденька туда сядет, он будет думать, не подойдет ли к нему другой дяденька, в форме, чтобы задать вопрос. Такая ситуация не обязательно закончится конфликтом, но она является формой контроля, которая влияет на выбор, сидеть на газоне или нет, выходить во время обеда в общественное пространство или пойти в кафе.

— Как должен развиваться город?

Вера Сысоева: Городу, тем более двухмиллионному городу, необходима стратегия. Капиталовложения в любое усовершенствование городской структуры – это колоссальные суммы, и хотелось бы, чтобы вектор этих мероприятий был направлен на одну цель. Для этого нам нужна стратегия на 2040-й или 2050-й год или, по крайней мере, сформулированные цели, которые не менялись бы от фамилии мэра и чего-нибудь еще. И уже под эти цели, исходя из доступных средств, из наличия бюджета, инвестирования, планировать мероприятия – точечные, пусть даже локальные. Тогда даже в ситуации экономического кризиса мы сможем сказать, что вот она, наша цель, и давайте сделаем то, что можем в данный момент, двигаясь по направлению к ней.

Елизавета Шиличева: На самом деле нет никаких исследований, никакой информации, исходя из которой должен проектироваться двухмиллионный город, и это странно. Недавно стало известно, что в Мингорисполкоме принято решение об эстетизации среды.

«Просто если представить, что Минск – это человек, то у этого человека сейчас какой-то бардак в голове. Потому что он прежде всего должен подумать и навести порядок, увидеть свое будущее, выстроить для себя цели и заняться стратегическим планированием своей жизни».

Пока этого не будет, все эти единичные частные проекты и всякая эстетизация среды, украшение проспектов – просто растрата денег понапрасну. Много хаотичных и непонятных действий возникает из-за незнания направления движения. Даже если утверждать, что Минск опирается на экономический аспект развития: снесли ВДНХ, снесли вокзал, еще несколько зданий, но на их месте – ничего. То есть и экономика в итоге не выиграла. Минску нужно поставить цели, мне кажется, это самое главное.

Марина Семенченко: На мой взгляд, проблема беларусского проектирования во многом заключается в том, что мы проектируем для какого-то среднестатистического жителя. Не хватает более чувствительного, инклюзивного подхода.

«‎Мы по привычке проектируем для условного взрослого, здорового человека, чаще всего на автомобиле, но не всегда учитываем, что городом пользуются разные группы».

Женщины и мужчины, молодые и пожилые, люди, вынужденные всю жизнь проводить в инвалидном кресле, и те, у кого временные проблемы со здоровьем, те, кто может позволить себе личный автомобиль, и бездомные. Не включать в городское пространство всех этих людей неправильно, это вопрос этики. Думаю, профессиональному сообществу нужно учитывать потребности разных групп и признавать, что они разные, что никакого среднего горожанина не существует.

Вера Сысоева: Я считаю, что именно в стратегии должно быть сформулировано, что рост Минска необходимо сдерживать. Но сдерживать не ограничительными мероприятиями, а на национальном уровне, стимулируя развитие малых и средних городов. Собрать всю республику в один город – не самая лучшая идея. А идея развития Минска и городов-спутников требует очень много инвестиций. В любом случае маятниковая миграция приведет к тому, что жители значительную часть своей жизни будут проводить в дороге между городом-спутником и городом-центром.

«‎Зато животрепещущая, на мой взгляд, задача – трансформация освоенных территорий. Это коммунальные, прирельсовые, промышленные территории. У нас масса пространственных резервов, но с ними трудно работать, нет такого опыта».

Любая портниха любит шить из нового куска ткани, а перешивать из старого гораздо сложнее. Зато есть бонусы: когда вы перешиваете, у вас получаются уникальные вещи, не похожие на другие. Они несут какую-то память о предыдущих поколениях. И город будет не штампованным типовым элементом, а со своими узелками, своими морщинками: это напоминает о прошлом и делает его особенным. Поэтому важно использовать возможности трансформации территории.

Настасья Андрукович: На данный момент в Германии занимаются планированием городской среды, адаптирующейся к изменениям климата, а эти изменения не миф: мы уже сейчас их наблюдаем во всем мире. Конкретно по Минску – увеличение количества осадков, а точнее, числа коротких экстремальных явлений. Если по-простому, это ливни, с которыми не справляется городская дождевая канализация, вследствие чего происходят подтопления, например, в районе Немиги. На данный момент конкретных комплексных стратегических решений по этому вопросу, к сожалению, нет. Нужно понимать, что зеленые территории несут не только эстетическую и экологическую функцию, но и выполняют ряд технических задач, таких как инфильтрация воды.

Таким образом, асфальтируя огромные территории под стоянки (например, аквапарк Лебяжий), исключается возможность быстрого сбора и распределения воды, а учитывая, что минская дождевая канализация давно не справляется с объемами во время ливней, такое решение противоречит здравому смыслу. Кроме того, наша любимая водно-зеленая система Минска – это не только водичка и кустики вокруг, а серьезный комплекс гидрологических сооружений, который несет воду в город, собирает ее обратно как из канализации, так и из ливневки.

Вера Сысоева: Эмиссии углекислого газа не имеют границ, и изменения климата тоже не имеют границ, поэтому мы можем обсуждать, какую лепту Беларусь вносит в ухудшение состояния окружающей среды. Тем не менее, даже у нас есть возможности улучшить ситуацию, и зарубежный опыт это показывает: применять новые умные технологии для противостояния изменению климата, для снижения его негативных последствий. У нас мягкий климат, мы этого не замечаем, но сильные ливни, перегрев городов, смог в городах уже ощущаем на себе. Учитывая, что дальше будет только хуже, необходимо об этом задумываться уже сейчас.