Архитектура – это профессия, которая считается мужской, но в которой уже долгое время больше женщин, чем мужчин. Есть ли разница между мужчиной-архитектором и женщиной-архитекторкой? С каким проблемами сталкивается женщина, выбирая эту профессию, и сложно ли сочетать карьерный рост с семьей?

Вопросы задают: ЛИЗАВЕТА ЧЕПИКОВА и АНАСТАСИЯ ГЕРМАЦКАЯ
Фото: АЛЕКСАНДРА КОНОНЧЕНКО

Галина Полянская: На первом курсе, на предмете «Введение в специальность», я всегда повторяла: «Всё зависит от вас, дорогие девочки. Вы будете либо загноблены, либо успешны». Профессионал, не важно какой, мужчина или женщина, – он профессионал. С другой стороны, у нас есть стереотип, который складывался десятками лет: мужчина более свободен, а у женщины очень много обязанностей. Таких, как дом, семья, дети. Но есть и очень хорошая практика, когда мужчина берет на себя обязанности по семье.

Ольга Верамей: Женщины более работоспособны, на мой взгляд. У мужчин другой склад ума, другое восприятие мира. Они более управляемы, скажем так. У женщин бывают амбиции, другие аспекты, которые препятствуют нормальной работе. Возможно, я неправа, но не каждая женщина может обуздать свои чувства. В то же время, если ты профессионал, то вообще нет разницы.

Марина Семенченко: «Феминистка во мне хочет ответить, что разницы нет. В реальности – я не знаю».

Мужчина и женщина в профессии проявляют разные качества, например, внимание к деталям. Я имею в виду внимание к разным пользователям, разным группам, в целом внимание к контексту. Но я не думаю, что разница существенна. Я думаю, что есть хорошие профессионалы и есть плохие.

Вера Сысоева: Женщины-практики более внимательны к деталям: они лучше понимают заказчика, в большей степени учитывают наши ежедневные потребности. Их проекты, будь то интерьер или проекты жилого квартала, больше ориентированы на человека. Но на этапе принятия решений, на этапе постановки целевых задач кто у нас будет? У нас выбирают по росту, того, на ком лучше сидит пиджак. Поэтому мы видим, что исполнители – в основном женщины, а руководители – мужчины. То же самое в исполкомах: председатель – мужчина, а начальник отдела – женщина. Любой мужчина-руководитель признает, что женщины-исполнители гораздо лучше: на них можно положиться, всё делается качественно, в сроки. И экивоки на декреты, больных детей не имеют под собой никакого основания. Тем не менее доверить бразды правления женщинам у нас еще не готовы.

Елизавета Шиличева: Мне не симпатична, например, награда «Женщина в архитектуре – 2016, 2017», выделение лучших проектов, сделанных женщинами. Может, какая-то разница и есть, но мне кажется, что не стоит на ней заморачиваться.

«И если говорить, кто круче, мужчина-архитектор или женщина-архитектор, то мне кажется, что сейчас это команда».

Мне очень нравится российское молодое бюро «Nowadays», там до недавнего времени вообще не было мужчин, только девушки, но они делают очень клевую архитектуру. Если брать минские бюро, наше «Бюро 35» – там Ольга Зеленкевич и Иван Кравцов, есть level80 – Кирилл Скорынин и Катя Ковалева, Studio11 – Максим Вавинский и Татьяна Кашуро.

Настасья Андрукович: Для меня в работе на первом месте стоят профессиональные качества, и гендер не определяет их. На мой взгляд, хороший архитектор – это комбинация навыков, характера, умения работать в команде, работоспособности и немного таланта. А само словосочетание «женщина в архитектуре» вызывает какие-то смешанные чувства и уж точно не позитивную коннотацию.

О работе и выборе между семьей и карьерой

Галина Полянская: Я считаю, что женщина должна решать сама: или она отказывается, или идет вперед. Я никогда не была феминисткой. У меня никогда не было феминистических каких-то наклонностей, и я всегда говорила, что если женщина захочет и поставит себе цель – она добьется. Главное, чтобы у нее было желание и умение распределить свои силы. С другой стороны, если дети будут расти без внимания матери – это очень плохо. Когда они повзрослеют – да, но когда они маленькие, семья должна быть на первом месте. Сейчас, когда особенно остро стоят вопросы нравственности, духовного воспитания, в первую очередь должна идти именно семья. Не школа и не институт.

Вера Сысоева: Людям сегодня хочется семью, всё равно хочется, чтобы кто-то встречал их дома, – и мужчинам, и женщинам. И мне кажется, что сейчас сменилось поколение тех, кто гнался за карьерой, за материальным успехом, – это уже немножко в прошлом. У моих знакомых младшего поколения, в районе 30 лет, очень сильны семейные ценности – и у мужчин, и у женщин. Они сознательно над этим работают и строят семью. У нас, конечно, всё равно складывается так, что мужчина – это добытчик, а женщина должна обеспечивать тыл. У меня двое детей, но при этом очень специфическая карьера: работа в университете позволяет заботиться о детях. Когда я еще выбирала специальность, я понимала, что образование архитектора – очень подходящее для воспитания детей, а работа в университете – тем более: с летним отпуском, частичной работой в аудитории и дома. В этом плане мне было легче.

Тем не менее, мне приходится работать и по 9 часов в день, и больше. Я расставляю приоритеты. Я считаю, что если я могу заработать, заплатить няне и с этого еще что-то останется, то работа того стоит, потому что мне она важна.

«Да, дети скучали, но я знала, что мне будет просто плохо, если я останусь дома. А детям, как говорят, нужна счастливая мама».

Екатерина Ковалева: Я думаю, что у нас в любой профессии человек хочет сначала добиться успеха, а потом создавать семью. И это не связано с архитектурой. Это связано с общей тенденцией в мире, когда молодые люди не торопятся заводить семью и детей.

Ольга Верамей: У меня самой первый ребенок родился в 27 лет. Второй – в 40. И это нормально для любого архитектора-женщины. Сложности, связанные с рождением детей и отрывом от производства, скорее всего не позволят женщине в полной мере развить свои способности. Это время, вырванное из профессиональной деятельности, его сложно потом восстановить. Достаточно сложно наверстать те потоки информации, которые ты пропускаешь. Три года – это много.

Елизавета Шиличева: Архитектор – это творческая профессия, при которой ты не сидишь в офисе с 9 до 5, а без пяти пять уже на остановке. Она требует больших сил, моральных и физических. Но мне кажется, что сочетать можно, если быть очень организованным.

«В жизни как в устойчивом развитии: нужно всегда соблюдать баланс, без которого и в архитектуре мало что получится».

У русских писателей получалось очень клево, потому что они испытывали слишком большую боль. Но чтобы делать качественную архитектуру, нужно, наоборот, быть сбалансированным и гармоничным человеком.

Марина Семенченко: Я думаю, многое зависит от уровня социальной поддержки. Замечательно и даже удивительно, что в Беларуси такой большой декретный отпуск, но это, пожалуй, единственный позитивный фактор. Ни размеры пособий, ни отношение работодателей не способствуют тому, чтобы женщина во время беременности чувствовала себя комфортно. С рождением ребенка она оказывается в еще большей зависимости от других людей: от мужа или партнера, родителей, кого угодно. Совмещать архитектурную деятельность и семью в Беларуси пока трудно. Любую успешную и насыщенную карьеру построить сложно, а профессия архитектора требует действительно много ресурсов, времени, внимания. В более развитых в гендерном отношении странах, как Швеция, например, и материнство, и профессиональная жизнь действительно являются выбором женщины.

«В Беларуси же порой довольно сложно отделить собственное мнение и желание от социального давления, мнения, доминирующего в обществе»

Вера Сысоева: Наличие семьи на любую профессию накладывает ограничения. Ты не можешь позволить себе работать сверхурочно или взять повышенные обязательства. Многое зависит от того, как ты можешь себя организовать. Если работа высокооплачиваемая, если есть возможность нанять помощников, домохозяйку, то почему бы и нет. Или если у вас в семье партнерские отношения, то есть второй родитель не использует мать как приложение к детям, а на равных участвует в их воспитании, всё становится возможным.

Настасья Андрукович: «Я считаю, что не всем нужно рожать детей. Вообще необязательно».

Баланса между личной жизнью и работой можно достичь – тяжело, но можно. Есть хороший пример с моей последней работы в Беларуси, директором на которой была женщина, прекрасно совмещавшая работу с воспитанием ребенка. Но это двойная работа. Кто-то может, кто-то нет. Это выбор человека.

Настасья Андрукович
Фото: https://www.facebook.com/anastasiya.andrukovich

Существует ли дискриминация?

Галина Полянская: Когда принимают на работу часто случается, что женщину не берут или кривятся – «Она же рожать будет!».

Марина Семенченко: Дискриминация в профессии начинается с вопросов на собеседованиях: с кем вы живете, собираетесь ли заводить ребенка.

«В Швеции законодательно запрещено задавать во время интервью личные вопросы «С кем вы живете? Собираетесь ли заводить ребенка?» И это мне кажется правильным»

С другой стороны, учитывая условия нашей экономической реальности, я понимаю, почему работодатели эти вопросы задают. Немногие из них уверены в своих перспективах – их фирма может «прогореть» через два года, и им не хочется эти два года платить пособие женщине в декретном отпуске. Однако такие вопросы, разумеется, некомфортны и не должны быть основанием приема или неприема человека на работу.

В моей практике меня был случай, когда я приехала с авторским надзором на объект, и мужчина просто демонстративно отвернулся и говорил с подрядчиками, повернувшись ко мне спиной. Я думаю, это было вызвано тем, что я была девушкой 24 лет. Для него это стало основанием, чтобы не вести со мной диалог, хотя на тот момент я была ведущим архитектором и могла ответить на вопросы по своему проекту. Такие ситуации возникают часто, особенно во время авторского надзора и общения с подрядчиками. Всплывают «очаровательные» сексистские шутки вроде «Девушка, отойдите, мы вам сваркой юбочку прожжем». В профессии архитектора это реальность для Беларуси. Хотя начинается все еще раньше, в академических кругах, что очень грустно.

Ольга Верамей: «Нам раньше так говорили: «Девушки, вы получили высшее образование. Мальчики, поздравляю, вы архитекторы».

Как-то так. Дискриминация была, конечно, и я на себе это несколько раз почувствовала. Скорее не дискриминацию, а восприятие обществом мужчины как стабильного, знающего, умного, образованного человека, а женщины – как созданной для рождения детей, создания очага.

Елизавета Шиличева: Я не чувствовала дискриминации, потому что попала в очень демократичное бюро. Я в нее не верю: еще не столкнулась с такими людьми, которые плохо относятся к женщинам.

Настасья Андрукович: Я не ощущала дискриминации по отношению к себе в профессиональном окружении. Более того, скажу, что сейчас в Беларуси всё больше и больше women is power. На стройке, конечно, можно услышать скабрезные шуточки со стороны рабочих, но это уже другие, «тестостероновые», игры.

Екатерина Ковалева: Я не вспомню, чтобы на меня кто-то давил в профессиональной сфере только потому, что я женщина. Есть момент, конечно, когда ты приходишь на стройку, и первым делом слышишь от строителей: «Ой, девушка, хаха, хихи». Но когда начинаешь говорить профессиональным строительным языком, они сразу же меняют интонации. Т.е. это не ситуация дискриминации. Они тут же понимают, кто пришел, и всё совершенно по-другому происходит.

Вера Сысоева: Я сталкивалась с дискриминацией и на стройках, и когда могла занять руководящую должность, но руководитель сказал, что на этом посту ему нужен только мужчина. Но всё, что ни делается, к лучшему: чуть позже мне представилась гораздо более интересная возможность.

Екатерина Ковалева: Я бы хотела, чтобы меня воспринимали как хорошего архитектора. Мне приятно, когда говорят, что в моей профессии женщин-профессионалов не так много. Сразу чувствуешь свою весомость! Но на самом деле мне приятно, когда оценивают мой труд, а не то, что я – женщина в архитектуре.

Марина Семенченко: Я считаю себя феминисткой и спокойно отношусь к слову «архитекторка». В термине «женщина-архитектор» я чувствую некоторую демонстративность, причем с неясным смыслом. Он призван сообщить, что женщина состоялась в «мужской» профессии, поэтому заслуживает особого уважения? Или, наоборот, она архитектор, но какой-то немного другой?

«В полном избегании гендерного маркирования и обозначении себя как архитектора меня настораживает желание дистанцироваться: мол, я не поэтесса, я поэт».

И это опять о том, что мужчины якобы лучше подходят для этой профессии. То, что я и женщина, и архитектор, – части моей идентичности, и я не могу сказать, у меня есть какая-то демонстративная позиция на этот счет. Я чувствую себя комфортно, называясь и архитектором, и архитекторкой.

Елизавета Шиличева: Мне нравится высказывание Маргарет Тэтчер: важнее то, что ты делаешь, а не то, кто ты. И всё, что у нее получилось сделать, она сделала именно поэтому. И, если честно, мне больше нравится обсуждать проблемы архитектуры и говорить об архитектуре, чем обсуждать, как меня кто-то воспринимает или будет называть.

Настасья Андрукович: Я не чувствовала и сейчас не чувствую, что меня воспринимают как специалиста-женщину. Вообще не люблю, когда сравнивают гендер и профессию, а потом еще приплетают какие-нибудь клише. Чаще всего это хреновый или хороший архитектор, а не женщина или мужчина.

Галина Полянская: Я хочу, чтобы меня воспринимали и как женщину, и как специалиста, высокопрофессионального специалиста и женщину одновременно. Почему я должна уничтожать в себе женщину? Ни в коем случае! Я горжусь тем, что я женщина.