В каких формах сегодня происходит участие жителей в процессах трансформации городской среды? Какие преграды существуют у этого процесса и зачем его нужно запускать? Своим опытом и знанием европейского контекста с нами делятся женщины-архитекторы из Беларуси, а также заместитель председателя Комитета архитектуры и градостроительства Мингорисполкома Ольга Михайловна Верамей.

Вопросы задают: ЛИЗАВЕТА ЧЕПИКОВА и АНАСТАСИЯ ГЕРМАЦКАЯ
Фото: АЛЕКСАНДРА КОНОНЧЕНКО

Ольга Верамей: Участие горожан сейчас законодательно закреплено, оно проводится уже на стадии разработанного проекта, т.е. проходит как обсуждение уже составленной проектной документации. И на основании серьезной работы по обследованию территории, по аккумуляции мнений предприятий и организаций (которые находятся на рассматриваемой территории) планируется конкретная деятельность на данной территории. Т.е. в зависимости от соответствия пожеланий предприятий планам города решается дальнейшая судьба территории. Что касается жителей, то они вступают в диалог с городом на стадии разработанного проекта – обсуждаются уже принятые решения. Раньше мы не замечали такого ажиотажа: горожане, пожалуй, не были так активны в выражении своего мнения. Сегодня возросшая активность мне кажется нормальным процессом.

Вера Сысоева: На общественных обсуждениях ответственным делают среднее звено архитекторов, непосредственных исполнителей. Современная система принятия решений у нас искажена: администрация и городские власти должны сначала с помощью специалистов сформулировать цели, а потом уже доверить профессионалам их реализовать. То есть если цели сформулированы с согласия граждан, то профессионалам потом не придется за них отдуваться.

«Власть выставляет архитекторов мальчиками для битья – это неправильно. Если же цели непрозрачны, но доведены до исполнителей, зачем потом выставлять на амбразуру архитектора?»

Настасья Андрукович: Мне кажется, что во время общественных обсуждений люди негативно воспринимают не столько фигуру архитектора, сколько происходящие изменения. Само собой, люди часто отвергают любое посягательство на их спокойствие. Культура общественных обсуждений пока не сформировалась, модерация процесса тоже отсутствует, отсюда и хаос, и базар, и агрессия.

Екатерина Ковалева: Есть ощущение, что на общественные обсуждения часто приходят люди, которые себя не реализовали и пытаются использовать их, чтобы выговориться.

Галина Полянская: Когда приходит профессионал и начинает рассказывать, что хорошо, а что плохо, человек просто выплескивает на него весь негатив. Тем не менее, настоящее мнение человека – это как раз, то что хочет получить архитектор-профессионал. К сожалению, это чаще происходит в эмоциональной форме – накипело. Когда я была депутатом, жители моего округа очень часто приглашали меня и ЖРЭО на обсуждения перед капитальным ремонтом. Я никогда не забуду первую встречу, во время которой набросились на работников ЖРЭО. Я стала осторожно объяснять, что такое капитальный ремонт, какое финансирование идет на него, какие задачи ставятся. Людям надо уметь объяснять. И архитектор-профессионал должен сам этим заниматься. Он должен уметь говорить с людьми, если на самом деле настроен спроектировать то, что будет соответствовать потребностям человека.

Ольга Верамей: Сейчас при общественном обсуждении мы узнаем мнение жителей. Это мнение помогает нам глубже понять ситуацию, то, какие процессы происходят на этой территории и какие люди здесь живут. Попытки научить нас проектировать мне кажутся неправильными ни с какой точки зрения.

«У нас должен быть холодный разум, доброе сердце и теплые ноги. Мы должны думать не о том, как кому-то угодить. Мы должны делать свою работу правильно».

Так, чтобы общество и город развивались согласно планам благоприятной для всех среды, а не в зависимости от чьих-то личных ожиданий.

Настасья Андрукович: Неправильно считать, что только архитектор занимается организацией участия горожан. Архитектор скорее использует партисипацию как инструмент для проекта, чтобы тот соответствовал потребностям людей и был принят ими в конечном счете. Организация партисипации – отдельная сфера деятельности. Я считаю, что ею должен заниматься тот, кто хорошо понимает людей и обладает способностью вести продуктивный диалог, вовлекать людей и модерировать. И это совсем не обязательно архитектор, это может быть любой человек, разбирающийся в процессе проектирования. А архитектор, в свою очередь, должен максимально интегрировать результаты этой работы.

Вера Сысоева: Я думаю, что система проектирования у нас не позволяет в достаточной мере изучить запросы населения. Раньше людей не спрашивали – не было надобности изучать спрос. Если мы теперь хотим получить обратную связь от горожан, надо запланировать в проектировании такой этап и научить этому этапу, научить методике общения с населением. У нас нет культуры поиска компромисса, диалога. Без участия специалистов у нас любой бытовой вопрос, даже на уровне товарищества собственников, выливается в скандал. Жители не понимают, что являются гражданами и частью общества, все зациклены на собственных интересах. Из-за этого трудно прийти к консенсусу. Но, при удачном стечении обстоятельств переход к более демократическим формам принятия решений по развитию города не должен занять больше 10 лет.

— КАК ДОЛЖЕН ВЫГЛЯДЕТЬ ПРОЦЕСС УЧАСТИЯ ГОРОЖАН?

Ольга Верамей: Есть предложение сначала проводить общественные обсуждения, узнавая, что люди хотят, и только потом разрабатывать проектную документацию. Но с чего начинать этот разговор, никто не знает. Допустим, дана определенная территория, на ней находятся предприятия, организации и Генпланом города предусмотрено новое жилье или строительство социальных объектов. Предусмотрен снос частного сектора или строительство магистрали с целью улучшения перевозок наземным или даже подземным транспортом.

«Как вы думаете, если мы, перед тем как разрабатывать градостроительный проект, придем к людям, расскажем о планах на эту территорию, что они скажут? Генплан города есть, он разработан и утвержден, планы города на эту территорию вот такие. Как вы думаете, скажут ли жители: «Да, хорошо, молодцы, развивайте»? Или скажут что-то другое?»

Вера Сысоева: Я знакома с опытом Швеции, где в проектных организациях, в городских властях есть специальные люди, которые занимаются общением с населением. Это пиарщики, журналисты, социологи. У них есть базовые знания о градостроительстве, об архитектуре, но в первую очередь они умеют общаться с людьми и задавать такие вопросы обывателю, которые позволяют вести конструктивный диалог, получать ответ, отражающий ситуацию и потребности населения. Реальные, а не искаженные.

Елизавета Шиличева: Мне больше нравится воспринимать партисипацию как взаимоотношения между теми, у кого есть власть, у кого есть деньги. А жителям, населению нужно представительство самостоятельной, грамотно выраженной единицы. Либо необходимо заниматься информированием, объясняя основные идеи, чтобы скамейку, которую вы поставили во дворе, попросту не сожгли.

Марина Семенченко: Я думаю, что партисипативный метод проектирования увеличивает шанс спроектировать пространство удачнее. Хотя удачно – очень расплывчатый термин, сначала мы должны обозначить для себя ценности. Если своей целью мы видим проектирование общественного пространства как формально «красивого» или коммерчески успешного, то партисипация может даже стать барьером на пути к этой цели.

«Если под «удачным» общественным пространством мы понимаем то, которым довольны его пользователи, в котором развивается общественная жизнь, поощряет экономическую и социальную активность, то партисипация необходима».

В Беларуси по-прежнему придерживаются модернистского подхода к проектированию, на который наслаиваются капиталистические интересы. Разумеется, в этих рамках человек и его комфорт ценностями не являются.

— МОЖЕТ ЛИ ТРЕТЬЯ СТОРОНА, ОРГАНИЗАЦИЯ-ПОСРЕДНИК, ОБЛЕГЧИТЬ И НАПРАВИТЬ В КОНСТРУКТИВНОЕ РУСЛО ПРОЦЕСС УЧАСТИЯ ГОРОЖАН В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ ПО ТРАНСФОРМАЦИИ ГОРОДСКОЙ СРЕДЫ?

Настасья Андрукович: Минская урбанистическая платформа приглашала многих лекторов, например, из Австрии (Филип Краснитцер и Кристина Штайнингер). Они работают в организациях, как раз являющихся третьей стороной, занимающихся процессом партисипации. В идеальных условиях они не имеют своего интереса, поэтому при такой ситуации лучше именно третья сторона.

Ольга Верамей: Во Франции и Германии все происходит иначе. Архитекторы не встречаются с народом, они берут информацию из определенных ящиков, информационных ресурсов и, обрабатывая ее, понимают потребности человека. Для конфликта не остается места. С помощью средств массовой информации жителям разъясняют, какие предложения архитекторы приняли, а какие отложили и в связи с чем. Мне кажется, этот диалог может проходить через фильтр. А в его роли, скорее всего, выступает местная власть, организация или администрация населенных пунктов на местах.

Марина Семенченко: Швеция, насколько я понимаю, не так давно была на том же этапе, на котором сейчас Беларусь. Мне сложно сказать, как они пришли к полноценному диалогу, я думаю, это происходит с постепенным развитием гражданского общества.

«В Нидерландах этот диалог происходит при участии профессиональных сообществ, скажем, консалтинговых фирм, которые оказывают услуги в области урбанистики и городского развития. Они выступают в роли медиаторов и экспертов с конкретными решениями для конкретных мест. Их задача – найти точки соприкосновения между пользователями пространства и бизнесом, инвесторами, городом».

Екатерина Ковалева
Фото: http://www.the-village.me/village/city/architecture/265349-80

Екатерина Ковалева: Мне знаком интересный пример подобной работы в меньшем масштабе во Фрайбурге (Германия), когда при реставрации старой панельки-столбика застройщик собрал ее жильцов и устроил своеобразный спид-дейтинг. Жители этого дома вложили свои деньги, но еще не выбрали квартиру. И во время этих 5-минутных знакомств они определили, кто с кем хотел бы соседствовать. Но решающим у них было, конечно, финансирование. Т.е. кто больше вложил средств, тот первым выбирал, где будет жить, но в любом случае все были вовлечены в определение соседства. И это очень хорошая идея. Хотелось бы реализовать ее в Беларуси; может быть, даже в ближайшее время это получится.

Ольга Верамей: Третья сторона… Возможно, с ее помощью и получится преодолеть потенциальный конфликт. Мне кажется, жителям стоит показывать, что предполагается на этой территории, а не просить их рассказать, как эта территория должна развиваться. Скорее всего, они ничего не скажут: как есть – так пускай и будет. Процесс проектирования может быть бесконечным – его границы стоит законодательно закрепить.

Например, таким образом: еще до начала разработки мы вывешиваем в Интернете перечень градостроительных проектов и просим людей высказать свое мнение (какие объекты они хотели бы видеть в этих границах). За определенный период, один или два месяца, сайт Мингорисполкома или какой-то другой портал предоставляет информацию о пожеланиях граждан насчет строительства на данных территориях. Затем, когда все предложения внедрены в градостроительный проект и его уже представили, в течение двух месяцев происходит сбор мнений о том, что получилось. И только после этого – прохождение экспертизы. Если мы запустим постоянный процесс, жители смогут от начала до утверждения вносить предложения, и мы не придем к результату.

— ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРОБЛЕМОЙ НЕЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ ГРАЖДАН В ТОМ, КАК РАЗВИВАЕТСЯ ИХ ГОРОД?

Марина Семенченко: Общественное пространство долго не принадлежало горожанам, и пока идет отстаивание базовых прав на город. Уже есть кейсы, позволяющие утверждать, что это отстаивание происходит.

«Люди задаются вопросом: почему частью нашего города должен распоряжаться девелопер, проектный институт или кто-то еще, но не мы? Это, пожалуй, и есть постепенное формирование гражданского общества»

И это радостно. Чтобы больше людей было вовлечено, должно пройти больше времени. Должна собраться критическая масса горожан, заинтересованных в том, чтобы город принадлежал им, чтобы с их мнением считались.

Ольга Верамей: В принципе, людям, проживающим в одном районе, бывает даже некогда телевизор посмотреть. Они работают, занимаются домашними домохозяйством. По-моему, процент граждански неактивного населения – более 80.

Елизавета Шиличева: В этой связи интересный опыт у Осмоловки. Временный успех с отменой ПДП, разработанного «Минскградо», как раз связан с тем, что удалось собрать жителей, выбрать одного активиста, который имеет вес в обществе, чье мнение авторитетно. Вдобавок к жителям, которые смогли себя презентовать грамотно, собрались неравнодушные городские активисты, а к ним подтянули и профессионалов. Из этого может получится хороший проект: сейчас идет подготовка презентации бизнес-плана развития Осмоловки, разработанного с целью максимально ее сохранить.

Ольга Верамей: По Осмоловке пока никакое решение не принято – ведется обсуждение, проектирование. Как только будут приняты решения, вы об этом узнаете. Пока не доказано сохранение этого объекта. На данный момент отклонен вопрос признания его историко-культурной ценностью. И повторно он не рассматривался.

Марина Семенченко: Идеальной считается ситуация, когда низовые инициативы встречаются с инициативами сверху, когда они сотрудничают и находятся в состоянии оживленного диалога, а не конфликта, как происходит в Минске сейчас. Этот диалог, естественно, должен кем-то модерироваться, кем-то развиваться, необязательно одним актором и необязательно авторитетом «сверху». В идеале им должно стать местное сообщество, которое находится в диалоге с чиновниками, бизнесом, арендаторами.

Настасья Андрукович: «Индифферентность, пассивность, незаинтересованность – конечно, проблема. Возможно, причина в менталитете, в некоей зашоренности ну и, конечно, в системе в целом»

С одной стороны, не нужно исключать факта, что все люди разные, и отсутствие гражданской позиции – это часть характера, когда никакие мотивации не работают. С другой стороны, стоит только показать, что может быть по-другому, что каждый гражданин имеет право на город, как происходит слом и запускается процесс. Так случилось после проекта «Альтернативный двор» в Серебрянке, когда люди начали связываться с Минской урбанистической платформой и делиться своим видением их города, их двора.