Елена Мэдисон: «Мы должны создавать места для людей вместе с людьми»
Project for Public Spaces (с англ. «проект для общественных пространств») (PPS) — это расположенная в Нью-Йорке некоммерческая организация, чья деятельность на протяжении более 40 лет была направлена на переосмысление того, как создаются и поддерживаются общественные пространства, для того, чтобы они стали значимыми местами, которые вносят свой вклад в здоровье, счастье и благополучие людей.
Такой подход, сегодня широко именуемый «плейсмейкинг» (буквально «создание мест») выдвигает на передний план местное сообщество. PPS наглядно демонстрирует, как взаимодействие с сообществом помогает созданию и возрождению общественных пространств, как важно и полезно наблюдать, задавать вопросы и слушать людей для того, чтобы понимать их потребности и ожидания от места, в котором они живут, работают и отдыхают.
Интервью: DOMINIKA BELANSKÁ
Перевод с английского языка: ЛЮДМИЛА СЛИВИНСКАЯ
Оригинальная публикация: WPS Prague, 2016 г.
ЕЛЕНА МЭДИСОН — вице-президент PPS и ведущий специалист по плейсмейкингу с богатым опытом практической реализации проектов парков, площадей, кампусов, общественных и культурных учреждений. Елена — эксперт по совместной разработке общего видения и концепций, а также менеджмента и проектирования общественных пространств.
Елена родилась в г. София, Болгария, и переехала в Нью-Йорк после получения степени магистра городского планирования в Хантерском колледже Городского университета Нью-Йорка. Она следит за ситуацией в Центральной и Восточной Европе благодаря выступлениям и сотрудничеству с партнерами по плейсмейкингу в этом регионе.
— В своей презентации вы показали практические примеры из городов, расположенных в Соединенных Штатах. Когда речь заходит о том, чтобы использовать эти проекты в качестве примера для нашего региона, мы часто слышим: «Это никогда не будет работать здесь. Мы не такие, как на Западе». Как бы вы отреагировали?
Мой ответ — просто попробуйте. Вы не узнаете, сработает ли это, до тех пор, пока не попробуете. Заниматься плейсмейкингом — значит рисковать, слушать людей, а также интерпретировать как профессионалы то, что мы слышим. Это не просто буквальный перевод услышанного на встрече в физический объект или программу публичного пространства. Это больше похоже на терапию. Процесс плейсмейкинга дает нам много возможностей пробовать новое и не бояться возможных ошибок, зная, что корректировки, изменения или даже провал иногда являются элементами развития. Подходите к этому непредвзято и не бойтесь.
Елена Мэдисон на форуме «Давай, сообщество!» в мае 2016 года в Праге.
Фото: Фонд «Via»
— Планирование, как оно практикуется в наших городах, обычно не включает в себя временные интервенции или временное использование для апробации идей перед внедрением масштабных трансформаций… Как плейсмейкинг соотносится с такой картиной городского планирования?
Плейсмейкинг не идет вразрез с долгосрочным планированием. Это компонент долгосрочного планирования, который должен лежать в основе решений, принимаемых в долгосрочном планировании. Это, в сущности, механизм участия, нацеленный на публичные пространства, который может служить источником крупных долгосрочных планов. Он может быть использован при разработке планов зеленых территорий или общественных пространств, или этих самых компонентов в рамках общих или генеральных планов. Более того, в последние годы городские власти обращаются к нам за разработкой таких планов плейсмейкинга, которые бы определяли стратегии развития не только для общественных пространств, но и могли бы быть реализованы на местном уровне для совершенно различных объектов.
Краткосрочные тактики плейсмейкинга обычно ориентированы на экспериментирование, тестирование функций, отдельных составляющих места или даже самого места, чтобы определить, придут ли туда на самом деле люди и будут ли они делать то, чего вы ожидаете от них. Иногда акцент делается на позиционировании ценности места — когда место, которое никогда не рассматривалось как значимое, начинает работать и становится важным, потому что вы реализовали там стратегию плейсмейкинга — и городские власти и все остальные начинают обращать на него внимание.
Случается также, что менее масштабные временные интервенции уходят, а долгосрочные дорогостоящие изменения, которые приходят на их место, довольно сомнительны как с точки зрения дизайна, так и с точки зрения функций, и в итоге вы получаете пространства, к которым вы вынуждены приспосабливаться, даже несмотря на все вложенные в них деньги.
— Как можно предотвратить это и сделать переход от временного проекта к постоянному использованию более последовательным?
В идеале, местный «блюститель» процесса плейсмейкинга и есть тот, кто должен обеспечить соответствие долгосрочного проекта изначальной концепции плейсмейкинга. Это может быть представитель общественности, городских властей или даже консультант или дизайнер, кто-то, кому принадлежит концепция плейсмейкинга и кто был вовлечен в этот процесс с самого начала. Кто-то, кто хорошо понимает его и продолжает участвовать во всем процессе дизайна и строительства, который иногда может занимать годы. Он также может участвовать в определении функций пространства и его жизни. Это еще одна сложность – если ты построил что-то, это еще не означает, что это будет работать само по себе. Пространство требует постоянного внимания и заботы. Иногда это зависит от менеджмента. Как гласит один из «Одиннадцати принципов плейсмейкина», разработанных PPS, «Вы никогда не закончили».
— У понятия «плейсмейкинг» нет эквивалентов в словацком или чешском языках…
Оно плохо переводится и на другие языки. Но что я люблю в этом понятии и самой практике, так это то, что оно о процессе создания, о действии, не просто о планировании или дизайне. Когда ты воплощаешь что-то в жизнь, ты работаешь с реальными вещами. Плейсмейкинг стирает границы между теоретиками и практиками. Особенно когда речь идет о парках, существует очень большой разрыв между ландшафтными дизайнерами и людьми, которые стригут газон или высаживают цветы. Очень здорово видеть, как эти люди начинают работать над проектом вместе. Профессионалы обычно работают над такими совместными проектами в начале своей карьеры или во время своей учебы, но как только они устраиваются на «настоящую работу», они все больше и больше обосабливаются. Суть плейсмейкинга как раз в том, чтобы профессионалы из различных сфер работали сообща. Наша цель – поддерживать друг друга в работе.
— Как вы объясняете ценность и влияние плейсмейкинга местным властям, с которыми вы работаете?
Мы стараемся показать эффективность плейсмейкинга как при помощи качественных показателей, так и приводя в пример тот факт, что людям нравится пространство. Мы также стараемся отражать положительные изменения в цифрах, чтобы было что показать мэру или отделу экономического развития. «Посмотрите, вы инвестировали вот эту сумму денег в это общественное пространство, и вот что вы можете получить взамен». Я также люблю задавать им вопрос: «Сколько будет на самом деле стоить не делать ничего?» Сколько на самом деле стоят заброшенные парки, пустые площади и неиспользуемые участки? Я думаю, местные власти начинают видеть эту картину яснее сегодня.
В самой практике улучшения общественных пространств также начинают появляться общие показатели – мы начинаем измерять более или менее сходные индикаторы, такие как например экономический эффект. Но польза от нашей работы заключается не только в экономическом эффекте. Плейсмейкинг также несет преимущества и для культурной сферы, здоровья и социальной интеграции. Когда вы сделали все правильно, место становится привлекательным и притягивает к себе множество разных людей, а не только тех, кто уже есть там.
— Как бы вы в таком случае описали успешный проект с точки зрения многообразия и социальной интеграции? Какими были бы его индикаторы?
Замечательная история успеха – проект пляжа в парке «Кампус Мартиус» (Марсово поле) в центре Детройта. Пять лет назад на центральных улицах после 5 часов вечера не было бы ни одной живой души, потому что парк «Кампус Мартиус» окружен офисными зданиями, а офисные работники идут, вернее едут домой, после 5 часов. В центре было нечего делать, разве что в парке проводилось какое-нибудь мероприятие. Сейчас если вы придете туда в 8 или даже в 10 часов вечера вы встретите на улице людей. Для меня это важный индикатор успеха, видимое изменение, которое никто не сможет отрицать.
Изначально было много критики по поводу того, что проект пляжа задуман только для белых офисных работников центра, и только они смогут приходить на этот пляж. Но этой критики больше не слышно, потому что каждый, кто побывал там, видел, что на пляж приходит множество совершенно разных людей. Вы не должны ничего покупать, чтобы находиться там, так что это место не только для тех, кто может позволить себе платить. На самом деле сейчас в парке целая группа людей, которые приходят туда ежедневно, и которые явно не являются офисными работниками. Там также появились дети, играющие в песке, и их родители. Раньше их там не было. Сейчас там настоящее смешение разных людей, в том числе и цветное население, так что те, кого вы видите в парке, в действительности отражают в некоторой степени общий портрет Детройта. Вы можете посмотреть фотографии и увидите, что это место открыто для всех.
— Это как-то отражается в цифрах?
Доход этого места — около полумиллиона долларов в год. Небольшой пляжный бар на открытом воздухе работает с мая по октябрь и зарабатывает столько же каждый год. Там работают люди, так что это также и новые рабочие места. Все эти цифры сейчас подсчитаны и продолжают отслеживаться. Но настоящий успех — то многообразие людей, которые приходят в парк и чувствуют себя в нем хорошо, а не чувствуют себя непрошеными гостями или случайными посетителями на каких-то мероприятиях или выступлениях.
Говоря об индикаторах успеха, в 1990 году в центре Детройта работало около 60 000 человек, в этом году по самым последним подсчетам их было уже 100 000, так что это рост на 40% за 15 лет. Это — очень недвусмысленное свидетельство того, что усилия, вкладываемые в общественные пространства в центре города, успешны, а центр становится привлекательным, и компании возвращаются туда и приводят за собой своих работников. Только за последние пару лет в прилегающем к парку квартале открылся десяток новых кафе и закусочных. Это происходит потому, что туда приходят люди, они голосуют за это место своими ногами.
— Привлечь новых людей и новый бизнес — очень хорошее достижение для такого города, как Детройт, который переживает сейчас тяжелый кризис. С другой стороны, есть города, в которых мы можем увидеть негативные стороны джентрификации. Как сохранить баланс между тем, что действительно хорошо для местных сообществ, и тем, что в конечном итоге может вытеснить их, как например в местах с большим количеством туризма?
У нас нет волшебного средства, но обязательным условием должно быть то, что люди, которые уже находятся там, должны приниматься в расчет. Они должны быть частью процесса и заявлять права на это пространство как на свое. С точки зрения общественных пространств — так как мы не работаем с пространствами, которые сдаются в аренду, а пытаемся создать общественное пространство, открытое для всех — успешный плейсмейкинг помогает местным жителям, находящимся под угрозой вытеснения, претендовать на пространство как на свое, присутствовать в общественных местах, знать, что эти места предназначены для них и к их голосу там прислушиваются. Когда процесс идет в правильном направлении, пространство поддерживает и отражает местную аутентичную культуру и жизнь сообществ и не способствует джентрификации. Проблемы начинаются тогда, когда городские власти и планировщики концентрируются на функциях и объектах социальной инфраструктуры для привлечения определенных категорий населения, вроде «Мы хотим видеть здесь молодых творческих людей, миллениалов». Хорошо, а что насчет всех остальных?
— В идеале, многообразие функций и объектов социальной инфраструктуры в определенном месте должно привлекать разных людей, и по мере того, как они становятся его пользователями, у них появляется чувство принадлежности. Но на самом деле включить всех на этапе планирования и плейсмейкинга может быть непростой задачей…
Конечно, гораздо проще обращаться к «креативной молодежи» — потому что они приходят на встречи, они пользуются социальными сетями, они заполняют он-лайн анкеты — чем ко взрослым людям, которые могут приходить, а могут и не приходить на встречи, могут хотеть, а могут и не хотеть никаких перемен. Это действительно очень сложная задача для плейсмейкеров — найти реальный контакт с местным сообществом. Однако мы должны предпринять это усилие вовлечь тех людей, кто уже там — а также понять, например, почему они не используют пространство. Причина может быть очевидной, если там нет никаких объектов социальной инфраструктуры, но иногда исторические, политические и межличностные причины влияют на то, что некоторые жители перестают пользоваться местом. Сам процесс плейсмейкинга может служить решением некоторых из них, или по крайней мере помочь поставить в них точку.
Мы наблюдали, как это работает даже в конфликтных ситуациях, например в Израиле, в Восточном Иерусалиме, где один из наших партнеров работал и с палестинским, и с еврейским сообществом, и искал средства объединить этих людей. Или в Косово, где мы поддерживаем наших местных партнеров, использующих плейсмейкинг, чтобы сплотить разобщенные сообщества вокруг конкретного места. Плейсмейкинг может объединить людей с практической точки зрения, когда всеобщее внимание направлено на конкретные проблемы и практические решения, а сам процесс помогает работать в условиях политических, этнических или культурных конфликтов.
— Как может помочь плейсмейкинг в конфликтных ситуациях?
Благодаря тому, что он очень конкретный, и вы говорите об очень конкретных вещах — об очень конкретном месте, это очень хорошее средство начать диалог и заставить группы, которые могут конфликтовать между собой по другим вопросам, работать вместе или, по крайней мере, услышать друг друга. Некоторые уроки, которые мы извлекли из конфликтных зон, применимы и к местам, где ситуация напряжена из-за джентрификации, так как джентрификация в основе своей конфликтна.
— Применяете ли вы какие-нибудь меры, чтобы ваши проекты не стимулировали процессы джентрификации?
Самым большим нашим достижением на сегодняшний день является то, что мы обеспечиваем реальное участие существующих сообществ, и они претендуют на место как на свое собственное. Процесс плейсмейкинга открывает возможность расширить дискуссию и начать говорить о местном бизнесе, жилье, школах, других потребностях.
Например, в джентрифицированных районах Бруклина постоянные жители не обязательно сразу вытесняются, но для них становится все менее и менее комфортно жить там, так как недорогие магазины, где они покупали продукты или кофе, сейчас заменены чем-то другим. Будучи плейсмейкерами, мы не контролируем появление нового бизнеса или работу старого. Но мы можем стимулировать местный бизнес предлагать свои товары или услуги в общественном пространстве, нанимать местных жителей на те рабочие места, которые появляются в новом общественном пространстве.
Не думаю, что с джентрификацией можно бороться, намеренно отказываясь от улучшения мест и повышения качества жизни людей. Я не думаю, что мы хотим жить в непривлекательных и пустых местах только для того, чтобы платить низкую аренду. Все мы должны стараться сделать нашу жизнь и жизнь окружающих нас людей лучше, не хуже. Мы не должны содержать наши общественные пространства в плохом состоянии только для того, чтобы другие люди не пользовались ими. Это не лучшая стратегия. Стратегия, которая работает — это поддержка местного бизнеса и местных сообществ, их участие в том, что происходит с общественным пространством, для того, чтобы они могли выиграть от большего количества людей вокруг, большего числа социальных связей, более насыщенной жизни, и может быть даже большего количества денег, так что им не придется переезжать.
— У местных властей в распоряжении есть целый ряд средств и инструментов, к примеру, они устанавливают рабочее время, и это существенно влияет на местный бизнес, а также значительно влияет на жизнь общественных пространств. Были ли в вашей практике случаи изменения норм или законодательства в поддержку целей плейсмейкинга, или в виде реакции на его последствия?
Иногда муниципальные нормы необходимо пересматривать и изменять для того, чтобы они соответствовали новому положению вещей, в котором общественное пространство является реальным общим благом. Часто есть желание организовать специальные праздничные мероприятия как часть процесса активации пространства. Они не обязательно являются постоянными, но они являются средством повышения имиджа общественного пространства, делая его более привлекательным для посещения, а также средством повышения дохода на его содержание и функционирование.
Часто очень сложно получить разрешение на проведение такого рода мероприятий, так как мы можем иметь дело с законами и нормами, ограничивающими коммерческую деятельность в общественных местах, или, в частности, продажу продуктов питания и алкоголя, а иногда и продажу всего вообще. Есть жесткие законы об употреблении алкоголя (т.н. законы «ABC» — законодательство о контроле спиртных напитков), которые приняты во многих штатах США и ограничивают не только продажу алкоголя, но и его употребление в общественных местах. Особенно в южных штатах эти законы требуют, чтобы на общественных мероприятиях, на которых продается алкоголь, присутствовали службы безопасности, а также имелись ограждения, ограничивающие доступ в места продажи алкоголя. В каждом городе есть своя версия таких норм. Нормы, касающиеся массовых мероприятий, громкости и т.д. также принимаются во внимание при определении функций общественных пространств.
Во многих случаях нам приходилось работать с нашими местными партнерами и городскими властями над тем, чтобы или пересмотреть эти законы при наличии достаточной поддержки со стороны городского совета, или сделать исключение или пойти на определенные уступки для того, чтобы мероприятие могло состояться. Например, нам пришлось договориться об уступке, чтобы организовать пивной бар на открытом воздухе в общественном парке, установив только небольшое проволочное ограждение вместо стен высотой в 6 футов… Но во многих местах происходят реальные изменения в законодательстве для того, чтобы сделать возможным любое использование общественных пространств, так как городские власти видят положительный эффект от этого, а люди хотят все больше различных видов деятельности.
— Какова причина такой перемены в восприятии?
Это связано, по крайне мере в США, с потребностью доказать, что общественные пространства в конце концов становятся экономически эффективными. Я понимаю эту потребность, однако считаю её очень искаженной. Когда строят общественную школу, никто не ждет, что она будет платить сама за себя. Считается, что школа является общественным достоянием и все мы платим налоги для того, чтобы о детях заботились. С общественным пространством часто — совсем другое дело. Особенно в местах, в которых никогда не было специальных инвестиций — будь то в Соединенных Штатах или в Центральной Европе — обычно мы слышим от городских властей: «Ну, мы высаживаем цветы дважды в год и вывозим мусор каждые пару дней, не могли бы вы порекомендовать скамейки, которые не нуждаются в обслуживании?» Все дополнительные инвестиции, которые необходимы для того, чтобы общественное пространство активно использовалось — постоянные функции, объекты социальной инфраструктуры и т.д. — все это рассматривается как что-то добавочное, как будто городские власти не должны платить за это. Хорошие общественные пространства и возможность наслаждаться ими рядом с домом — не дополнительные услуги, не роскошь, доступная только немногим, они — неотъемлемое право каждого. На это должны выделяться средства из городского бюджета точно так же, как они выделяются на дороги и парковки.
Но из-за этого ожидания, что общественные пространства будут каким-то образом зарабатывать деньги на то, чтобы содержать себя, люди стали невероятно изобретательны в части покрытия хотя бы части расходов. Люди вкладывают свое время, труд, знания, идеи, и работают над тем, чтобы своими руками построить детские площадки или установить скамейки для того, чтобы улучшить окружающее пространство. На самом деле если мы посмотрим, мы увидим, что очень многие партнеры из местных сообществ готовы прилагать усилия для того, чтобы пространства оживали. Устраиваете ли вы вечеринку по сбору средств для парка или организуете бесплатные занятия, это показывает нестандартное мышление и поддержку, которая есть у этого места. Ключевым здесь является то, что мы не хотим приватизировать общественные пространства, мы хотим сохранить их общественными, а это означает, что нам нужна поддержка общественности, которая должна выражаться в том числе и в финансовой поддержке.
— Не все потенциальные потребители могут позволить себе сидеть в кафе, так что если общественное пространство или его часть финансируется из дохода или сдается в аренду, они могут остаться в стороне или чувствовать себя непрошеными. Вы видите какие-нибудь пути поддержания баланса и многообразия пользователей, обеспечивая при этом покрытие административных расходов?
В США одним из таких механизмов являются государственно-частные партнерства. Шесть или семь лет назад в Центральной Европе люди очень настороженно относились к этой идее, они думали что государственно-частные партнерства это концессии: управление парками объявляет тендер, выбирается концессионер, который и занимается обслуживанием объекта социальной инфраструктуры, например, ресторана, в парке. И, «естественно», здание, которое сдается в аренду, и пространство вокруг него, становятся частными территориями… и понемногу люди начинают видеть парк территорией ресторана, что замечательно для тех, кто может себе это позволить, но для всех остальных это не такое уж замечательное решение.
Но в последнее время я наблюдаю эволюцию такого упрощенного восприятия государственно-частных партнерств. Сегодня я вижу, что городские власти становятся гораздо более продвинутыми и понимают, что такие партнерства не обязательно подразумевают под собой частные организации, арендующие или контролирующие общественные пространства каким-либо иным образом. Становится все более распространенным привлекать частные средства для определенных территорий или физических объектов. Я даже встречала поддержку частных фондов, или создание групп друзей, которые поддерживают место совершенно различными способами без того, чтобы это место было «отдано» им, что всегда вызывает большое беспокойство. Но всегда есть административные и иные механизмы поддержания баланса.
Множество прекрасных парков по всеми миру заполнены кафе и ресторанами и при этом они не стали частными территориями, так что это решаемая проблема. Я не заинтересована в том, чтобы общественные парки превратились в частные, однако мы должны сделать так, чтобы парки функционировали на уровне, соответствующем современному качеству жизни. Потому что пустой парк, в котором нечего делать, ничем не лучше частного парка.
— Проблема приватизации общественных пространств связана в том числе и с проблемой парковки. В Словакии, например, действующее законодательство позволяет машинам парковаться на тротуарах при условии, если пешеходам остается 1,5 метра пространства для того, чтобы пройти. Следуя этой логике и принимая во внимание растущую потребность, парковочные места официально закреплены на тротуарах…
Это абсолютно неприемлемо. Сегодня никто так не делает. Я не считаю, что парковочное место — это неотъемлемое право, которое должно быть бесплатным для всех. Одно дело если ты живешь в месте, где единственным средством передвижения является частный транспорт, но там, где существуют другие виды транспорта, парковка должна быть платной. Каждый должен спросить себя: «Положа руку на сердце, какими на самом деле должны быть тротуары?» Что вы предпочтете — иметь возможность припарковать свою машину или позволить людям чувствовать себя комфортно и безопасно на тротуарах? И что, в конце концов, приведет к улучшению качества жизни жителей вашего города? Вам важны машины или люди? Если ваше планирование ориентировано на машины, вы получите больше трафика, а если вы планируете для людей, вы получите больше людей. А это и есть то, что мы должны делать – планировать для людей.
— Парадоксально, но чаще всего сами люди и жалуются на сокращение парковочных мест или создание пешеходных зон…
Такая же ситуация со многими зонами торговли в США, чаще всего жалуются предприниматели, которые боятся, что их клиенты не смогут приезжать в их магазины, и они потеряют доход. Однако исследования показали, что увеличение пешеходного движения (количества людей, проходящих мимо вашего магазина) влечет за собой увеличение числа потенциальных клиентов. Покупки совершают не машины, а люди, так что стоит вам только предоставить им достаточно удобное место для парковки и увлекательный променад, они с радостью пройдутся немного, им не обязательно парковать свою машину прямо у входа в ваш магазин. Конечно, бывают исключения, например пожилые люди или люди с ограниченными возможностями, но в целом люди способны ходить пешком. Но когда машины припаркованы на тротуарах, ходьба становится неприятным и опасным занятием.
Мы наблюдаем подобную ситуацию и во многих спальных районах, где жители хотят парковать свои машины прямо у входа в свой дом, как будто они никогда не выходят из машины и перелетают в свой дом, даже не ступая на тротуар. Это большая проблема, и мы должны с умом подходить к её решению, запретив парковку машин на тротуарах.
Сейчас наблюдается изменение ситуации в лучшую сторону по всей Европе и США. Я даже не могу представить себе европейскую столицу, которая все еще поощряет парковку на тротуарах. Посмотрите, как изменилась Прага. А ведь совсем недавно здесь тоже ставили свои машины на тротуарах.
— Смелые идеи нуждаются в стратегическом видении, но также и в адекватной реализации. Какие инновационные подходы или организационные изменения внутри городских властей, делающие плейсмейкинг возможным, вы наблюдаете?
Масштабные городские проблемы не могут быть решены без всеобъемлющего стратегического мышления, вы не можете обойтись одними лишь планами землепользования или регламентами. Особенно в крупных городских администрациях, где видят пользу плейсмейкинга, начали создаваться целые специальные структурные подразделения. Мне очень любопытно посмотреть на то, что будет делать Институт планирования и развития (IPR — Institut plánování a rozvoje) в Праге.
В США сейчас широко обсуждается вопрос о том, как эффективно объединить все межведомственные организации, обладающие различной компетенцией и весом в процессе принятия решений, для того, чтобы они работали вместе для улучшения пространства. Создание таких структур, будь то «отдел плейсмейкинга» или «управление общественных пространств», — хороший путь решения этой проблемы. В менее крупных городских администрациях создаются очень эффективные рабочие группы или комитеты, занимающиеся плейсмейкингом и общественными пространствами; в состав таких групп входят представители всех заинтересованных структур. При этом они создаются не на временной основе для реализации отдельных проектов, а действуют постоянно, участвуя в реализации долгосрочных проектов, касающихся общественных пространств, что позволяет им приобретать соответствующие знания и опыт.
— Такой союз всех заинтересованных структур действительно работает?
Поскольку мы пытаемся переосмыслить методы нашей работы в очень специфических сферах, связанных с общественными пространствами, общими территориями или общими ресурсами, нет причин, по которым мы не должны пересмотреть и соответствующую организационную структуру городских администраций. Для муниципальных служащих очень полезно иметь постоянный контакт в другом отделе, к которому он может обратиться по отдельным вопросам. Такой метод работы кажется мне очень эффективным. Но и он дает сбои, чаще всего по причине того, что членами таких комитетов назначают молодых сотрудников. Они могут быть полны энтузиазма и компетентны в своих вопросах, но руководство не прислушивается к ним, а сами они были назначены в этот комитет только потому, что руководство не придает ему значения. В других случаях те, кто действительно принимает решения, просто-напросто остались за бортом. Но чем раньше они начинают участвовать в процессе, тем лучше. Они должны понимать, откуда растут корни проблем, так что когда ты приходишь к ним и просишь их внести изменения в муниципальное законодательство, или выдать специальное разрешение, или предоставить особые услуги, они готовы к этому.
— Между тем, мы видим, как многие горожане теряют терпение, пока «планы разрабатываются», и начинают самостоятельно предпринимать действия по возрождению и поддержанию мест – они даже ремонтируют тротуары и убирают город своими силами. Похоже, что роли меняются, а сферы полномочий остаются теми же. На ваш взгляд, как конструктивно можно было бы применить эту энергию горожан и их желание быть частью процесса?
Реальные дела – это всегда хорошо. Как говорит Маргарет Мид: «Никогда не сомневайтесь, что небольшая группа серьезно настроенных граждан может изменить мир. На самом деле, только так всегда и происходит». Так что да, люди должны выходить и делать что-то для своих общественных пространств. Но что, если они вынуждены делать это без разрешения? Что ж, хорошо… в пределах разумного, конечно. Особенно на уровне своего квартала, всегда найдется место для вещей, сделанных своими силами. Конечно, бывают ситуации, когда город хочет, чтобы объекты социальной инфраструктуры и общественные пространства выглядели определенным образом, в соответствии с той картиной, которая подается остальному миру. Однако даже тогда участие людей возможно, если они хотят этого. И единственным условием реального участия граждан в улучшении своего города является признание результатов их работы. Заметьте, я не сказала «вознаграждение за работу». Люди не берутся за улучшение своих общественных пространств, ожидая, что им за это заплатят, они хотят видеть, что их усилия, в конце концов, перерастают во что-то большее, лучшее или более стабильное.
— Из вашего опыта, как можно собрать вместе граждан и городские власти, чтобы они смогли обсудить, к чему же следует стремиться? Как мы можем помочь им создавать общее видение вместе?
Я наблюдала сплочение городских властей и горожан перед лицом внешних угроз, таких, как природные явления или вмешательства со стороны государства. Так что, к сожалению, действовать сообща их заставляет кризис. Но в повседневной жизни навстречу горожанам охотнее идут власти небольших городов, причина этого очевидна: в таких городах все друг друга знают, и служащих городской администрации воспринимают как таких же горожан и своих соседей. В более крупных городах с большим количеством населения все по-другому. Но до тех пор, пока служащие городской администрации помнят о том, что они должны служить обществу, и стремятся понимать его потребности, диалог и взаимопонимание возможны. Когда граждане и представители городской администрации, принимающие решения, относятся друг к другу с уважением, это помогает находить общий язык и решать проблемы сообща. Иногда непонимание возникает из-за того, что люди думают только о том, что они хотят сказать, забывая при этом слушать других.
— Очевидно, что растущая урбанизация влечет за собой негативные последствия для общественных пространств. С какими из этих последствий может помочь справиться плейсмейкинг?
Причина, по которой плейсмейкинг — и общественные пространства в целом — вызывают сегодня такой интерес, кроется в необходимости переосмысления нашего восприятия и нашего отношения ко всей общественной сфере и ко всем общественным ресурсам в целом, а не только к паркам или площадям. Новое мышление должно охватывать и иные общественные объекты, такие как библиотеки, учреждения культуры, музеи, школы, даже здания городской администрации или судов. Плейсмейкинг — один из элементов такого нового комплексного мышления. Конечно, плейсмейкинг это еще не все, но он может улучшить жизнь каждого, даже жизнь тех сообществ, которые переживают кризис, разделены, страдают от большого разрыва в доходах или неравенства в образовании, потому что общественные пространства — это общее достояние всех без исключения. Современная культура потребительства равнодушна к неравноправию и социальному неравенству. Люди стали привычны к таким вещам — направляясь в дорогие магазины за покупками, они проходят мимо людей, которые просят на улице милостыню, и даже не задумываются об этом. Поэтому нам нужно сознательное участие — изменения не произойдут сами по себе, если люди будут просто проходить мимо друг друга. Сегодняшний либеральный консьюмеризм позволяет с легкостью говорить другим: «Да, ты можешь быть здесь, нам все равно…» Однако одной терпимости недостаточно. Нужно гораздо больше этого.
Активно работая с общественными пространствами, мы все демонстрируем свою гражданскую позицию, мы проявляем уважение к другим и показываем искреннее желание внимать их проблемам, а не просто терпеть их.
