Вопрос автопарковок вызывает множество жалоб, возмущений, но часто остается в поле эмоциональных высказываний и на уровне отдельного двора. Люди обсуждают права собственности, высказываются фаталистически (город растёт, проблему не решить) и стоически (будем мириться). Но не будем делать вид, что решений и консенсусов нет: примеров успешной практики размещения автомобилей при сохранении остальных элементов среды достаточно.

Сёння мікрараён Каменная Горка з’яўляецца адным з найбольш вялізных і ў нейкай ступені ўнікальных жытлова-будаўнічых праектаў у гісторыі сучаснай Беларусі. Гэта вялізны па плошчы і ахопленым насельніцтве праект, ажыццяўлёны з чыстага аркуша фактычна ў полі і ў даволі сціслыя тэрміны, за пяць год.

Постсоциалистическое пространство не славится своей культурой обслуживания. Неразговорчивые хмурые работники, которых можно встретить в Восточной Европе и странах бывшего СССР, стали чем-то вроде клише, которое часто комментируют привыкшие к более внимательному сервису люди. В Беларуси дружелюбный сервис остается исключением.

Калісьці савецкія метрапалітэны выступалі вітрынай прагрэсу: ў іх з’яўляліся перадавыя для свайго часу тэхналогіі, такія як эскалатар і электронны гадзіннік. Час ішоў, і гарады на паверхні сталі мяняцца хутчэй чым пад зямлёй. Метрапалітен (і не толькі мінскі) стаў усё часцей нагадваць музей мадэрнасці, падаючы прыклад «гетэратопіі» — прасторы, дзе час цячэ па-іншаму, чым навокал.

Мы привыкли представлять себе Соединенные Штаты Америки как страну экономического успеха и возможностей. В нашем воображении то и дело возникают образы небоскребов Нью-Йорка, многолюдных районов Сан-Франциско, парков Чикаго или голливудской «Аллеи звезд». Мало кто в постсоветских странах задумывается о том, как же живут люди в маленьких американских городах, с какими проблемами сталкиваются.

Минск нельзя назвать неуютным для пешехода городом, однако качество инфраструктуры оставляет желать лучшего. Мы недовольны тем, что в городе не хватает навигационной информации, слишком много физических преград и мест, сложнодоступных уязвимым социальным группам.

Парадокс: мы живем в мире хорошего современного дизайна — телефонов Apple и Samsung, их копий разного качества, выверенных интерфейсов Facebook и Вконтакте, немецких, французских и японских автомобилей, фаст-фэшна от H&M и Zara, очков Ray-Ban различной степени контрафактности — и на фоне этого всего особенно болезненно и остро отзывается внутри отсталый, анахроничный и безыдейный дизайн общественных пространств и зданий, которые нас окружают.

Минчанам нечасто доводится слышать о своём городе от людей из других стран (если не считать стереотипных слов про чистоту и организованность). Мы планировали сделать «просто фотоэссе» о Слепянской водной системе — но вместе с подборкой красивых снимков получили и ценный опыт «приезжего», который узнал и полюбил Минск через одно из ключевых пространств города.

Вечаровая дарога з цэнтра Мінска на «Ангару» — гарадскую ўскраіну ў Завадскім раёне — для многіх руцінная частка жыцця. Расклады апошніх аўтобусаў, тралейбусаў і цягнікоў метро вывешаныя на прыпынках, даступныя ў мабільных дадатках і на сайце Мінсктранса ды і папросту вядомыя жыхарам, паколькі не змяняюцца гадамі. Канешне, калі вы на народзінах, канцэрце ці проста на доўгім летнім шпацыры ў цэнтры, вам даводзіцца паглядваць на час, каб не спазніцца дадому: вашыя знаёмыя з цэнтру, верагодна, дабяруцца дамоў на ровары або пешшу, а вы адчуецце не толькі прасторавыя няроўнасці, але яшчэ і часавыя. Аднак не да поўначы: да поўначы можна захоўваць мабільнасць. Падавалася б, што такога — вечаровы транспарт; але ў шмат якіх постсавецкіх ды некаторых іншых постсацыялістычных гарадах грамадскі транспарт пасля вечаровага часа пік можа быць раскошай. Пры гэтым, так там было не заўсёды; ідзецца пра бягучыя змены. Таму, калі ў Мінску загутарылі пра скарачэнне работы транспарту да 23-й гадзіны, з’явілася нагода паглядзець на досвед тых, хто падобнага скарачэння ўжо зазнаў: такіх прыкладаў у постсацыялістычных гарадах нямала. Аднак, згадаўшы няроўнасць і выключэнне, мы паставім пытанне яшчэ шырэй: што абдываецца з вечарам у вялікім постсавецкім горадзе і якія сацыяльныя наступствы нясуць гэтыя змены?

В 2012 году американский экономист Нассим Талеб, в своей книге «Antifragile: Things That Gain From Disorder», предложил понятие, описывающее способность объектов и систем, выживать в изменяющихся условиях – «антихрупкость». По мнению Талеба, быть устойчивым, то есть не изменяться под воздействием внешних факторов, недостаточно для успеха, ведь быть устойчивым бесконечно невозможно – неизбежно найдется сила, способная принести непоправимый вред даже самому устойчивому объекту. Антихрупкость же – это способность не просто сопротивляться хаотичным ударам, но и извлекать из них выгоду и становиться лучше, тем самым подготавливая себя к более мощным воздействиям.

Project for Public Spaces (с англ. «проект для общественных пространств») (PPS) — это расположенная в Нью-Йорке некоммерческая организация, чья деятельность на протяжении более 40 лет была направлена на переосмысление того, как создаются и поддерживаются общественные пространства, для того, чтобы они стали значимыми местами, которые вносят свой вклад в здоровье, счастье и благополучие людей.

Такой подход, сегодня широко именуемый «плейсмейкинг» (буквально «создание мест») выдвигает на передний план местное сообщество. PPS наглядно демонстрирует, как взаимодействие с сообществом помогает созданию и возрождению общественных пространств, как важно и полезно наблюдать, задавать вопросы и слушать людей для того, чтобы понимать их потребности и ожидания от места, в котором они живут, работают и отдыхают.